>
Владимир Окаев: О картинах, правде и главном

Владимир Окаев: О картинах, правде и главном

Длинные истории

На работах художников мы часто видим вроде бы одинаковый пейзаж: например, лес – и там, и там. Но у каждого автора есть то, что неуловимо отличает его от других. Возможно, это печать характера и жизненного опыта?

 

 

 

Курский художник Владимир Окаев рассказал о творческом пути, вдохновении и персональной выставке в «Звездном».

 

 

 

Сталин за решеткой

 

 

 

– В детстве, в конце сороковых годов, лежал в больнице. В палатах было много взрослых: после войны участники боевых действий подолгу проходили лечение. Что делать на больничной койке? От скуки рисовали. Мне так нравились те картины: то луна, то сады, то лошади, то портреты из книг – красота! А ведь в то время был дефицит: ни красок, ни карандашей, ни белой бумаги. Рисовали в тетрадке – по клеточкам.

 

 

Как-то отец принес в больницу цветные карандаши, чтобы и я рисовал. Дело было вечером. В сумерках не смог отличить зеленый цвет от синего. Папа тогда объяснил: светила желтая лампа, а желтый с синим цвета дают зеленый тон, поэтому карандаши казались одинаковыми. Это был мой первый урок.

 

 

Вначале рисовал лошадей. Получалось. А когда выписали из больницы, подумал: пора браться за портреты. Дома был «Букварь для взрослых», а на обложке хороший такой портрет Сталина. Надо рисовать! Вначале в тетрадке в клеточку нарисовал – понравилось. Решил сделать портрет покрупнее. Взял какой-то плакат, перевернул и расчертил его на клеточки – привык же по ним рисовать.

 

 

Пришла бабушка: «Ой, как хорошо, как красиво!». Пришла соседка, а бабушка ей: «Глянь, как Вовка Сталина нарисовал». Соседка посмотрела и за голову схватилась: «Сталин-то за решеткой!». Бабушка тоже за голову: это же вождь… Тут отец с работы пришел, бабушка ему все рассказала, он плакат и букварь – в печку. Шел тогда 1952 год. Я был пятилетним мальчишкой.
С тех пор, когда родители ходили на базар и спрашивали, что купить, а я все отвечал: «Краски и карандаши», они всегда приносили книжку. Мол, нечего рисовать. Лучше басни Крылова читай.

 

 

 

Мог стать врачом, кондитером…

 

 

 

– После 7-го класса собрался в Сумской техникум на конфетную промышленность: все ребята пошли делать конфеты – и я пошел. Но мне сказали, что по здоровью эта профессия мне не подойдет.

 

 

Тогда меня спросили, есть ли хобби. А я понятия не имел, что такое «хобби». Но признался, что люблю рыбачить и… рисую. И мне посоветовали: так рисуйте! Я тогда даже не расстроился, понял: не мое это – конфеты делать.

 

 

Вернулся домой, пошел в 8-й класс. Как-то на уроке немецкого языка учительница рассказывала о Дрезденской картинной галерее. Тогда одноклассники пошутили: «У нас свой художник есть». Учительница попросила принести рисунки, а после посоветовала поступать в художественное училище. Я попытался. Но в Курске его закрыли как раз в тот год. А подать документы в Ленинград не успел.

 

 

В общем, пошел в 9-й класс. Родители наседали: поступай либо в педучилище, либо в медицинское. Отправили на лето в Рыльск, где было медицинское. Но я даже документы не подал – не нравилось мне это училище. Родителям сказал, что не прошел по конкурсу. А тут школьная учительница встретила мать и удивилась, что документы из школы я не забрал. Выдала, в общем. Пришлось идти в 10-й класс.

 

 

К тому времени точно знал, что на следующий год поступлю в пединститут на художественно-графический факультет…

 

 

 

Получить «тройку» и поступить…

 

 

 

– Подготовка у меня была слабая. Когда на вступительных дали огромный лист ватмана и сказали, что надо нарисовать натюрморт, который стоял на столе, я решил: нарисую маленький, а то тени не успею отметить. В середине экзамена ко мне подошел практикант и сказал: «Это «двойка», переворачивай лист и давай сначала. Нельзя, чтобы более половины листа была пустота, – это значит: ты не умеешь строить, не нашел композицию и не закомпоновал ее в лист». Я перерисовал как смог. Получил «тройку». Не хотел идти на следующий экзамен, но пришлось – документы-то мне не вернули.

 

 

 

На живописи была акварель, с которой тогда вообще обращаться не умел. С горем пополам опять получил «тройку». Поступил только благодаря «четверкам» по математике и физике и «пятерке» за сочинение.

 

 

Два года дело не двигалось, рисунки скучные какие-то выходили. Но пришел преподаватель Исаак Наумович Ронкин. На первом занятии он взял огромный лист ватмана, полил его водой и большой кистью начал «брызгать» разные цвета. Я смотрел, как зеленый стекается с синим и желтым и в ужасе думал: «Что за сумасшествие получится!». Но, как оказалось, с акварелью нужно работать только так. Позже Исаак Наумович объяснил, как понимать ее переходы и перетекания по мокрой бумаге. С тех пор полюбил акварель. До сих пор почти все мои работы выполнены ею.

 

 

 

Каждый может рисовать

 

 

 

– После института поехал преподавать в Тулунское училище в Иркутской области. Досталась группа ребят, которые вообще никогда не рисовали. На вопрос: кто вас учил, отвечали: географ, математик, физкультурник. В общем, кто угодно, кроме художника. Начали мы с самого простого: шары, кубы, цилиндры. Потом была живопись: «Владимир Петрович, красить уже можно?» – «Заборы, говорю, красить будешь!».

 

 

Специально попросил их сохранить первые рисунки. В конце 1-го курса они их достали: смеялись – не верили, что можно за год так выучиться.

 

 

Через три года я вернулся в Курск, начал работать на худграфе, а потом преподавал сценографию в культурно-просветительском училище. И сам много рисовал.

 

 

 

Писать между строк

 

 

 

– Что главное в картине? Правда, и ничего кроме правды. Художник не просто должен создавать красивую картинку. Он пишет между строк, вплетает в сюжет свои рассуждения, характер и мысли о том, чего хочет добиться своей работой.

 

 

Когда вкладываешь душу, очень тяжело расстаться с работой. Но мы для того и творим, чтобы этим делиться.

 

 

Люблю выставки, но предпочитаю не персональные, а общие. Почему? Выставка – это не итог, а ступень, когда можно оценить работу со стороны, увидеть ошибки, сравнить с другими и понять, как реагируют люди, осознали ли они то, что хотел сказать автор.

 

 

 

Главное для автора

 

 

 

– Индивидуальность. Человек, «криво рисующий», может быть большим художником, чем «умеющий рисовать», если по работе узнается ее автор, улавливаются характер и замысел. Грамота и правильность нужны, но важно не потерять смысл.

 

Фотогалерея

Комментарии (0)
×

Авторизация

E-mail
Пароль
×

Регистрация

ИМЯ,
ФАМИЛИЯ
Дата 
рождения
Регион
E-mail
Пароль
Повторите пароль
×
×
×