«Память и почтение»
Когда попадаешь в пространство «вышки» неизбежно начинаешь ощущать невероятную энергетику момента времени как бы застывшего в этих стенах со дня основания «Высшей школы экономики».
Вот она другая сторона культурной столицы. Идем по неровной, узкой улице. Слева от нас протянулась проезжая часть, по которой будто прошел ледник. Асфальт частично разрушен, бордюр местами истертый, краску пешеходного перехода смыло вместе с растаявшим снегом в ближайшую канализацию. Не так давно мы проходили мимо участка дороги, где роль конусов исполняли изломанные каркасы металлических стульев, которые обычно можно встретить в аудитории. Солнце слепит глаза, похоже во всем районе не нашлось высокого здания, способного заслонить неумолимое светило. Я погружаюсь в эти раздумья, но вскоре их прерывает знакомый оклик куратора. Мы теснимся у входа в здание. Один за другим, члены нашей делегации пропадают из виду, скрываясь за дубовой дверью. Настает моя очередь и я хватаюсь за позолоченную ручку, оказавшуюся на удивление теплой. Я ссылаюсь на яркое солнце, но на миг меня посещает мысль: «Или это тепло касаний многочисленных рук?»
Казалось бы, после позорного и скоропостижного развала Союза Советских Социалистических Республик о его отражении в стенах современного и престижного Российского университета не может быть и речи. Но отнюдь… Когда мы зашли, нас встретил автоматический и неустойчивый на вид турникет. Он периодически распахивал перед нами свои импровизированные своды, а затем судорожно трясся. Но после нам сразу же предстал медный горельеф, представляющий собой ничего замечательного, за исключением одной детали. Практически в центре, беспечно расположилась фраза: «Социализм — это прежде всего учет». Надеюсь, вы поймете мое изумление, когда узнаете, что я стоял в помещении новенькой «Высшей школы экономики», для которой учет, как для истории России правление Ивана Грозного. Я прочел эту фразу еще несколько раз и поспешил увидеть жизнь образовательного учреждения под таким лозунгом.
Мы поднялись по винтовой лестнице, но не такой, как в древних крепостях или замках. Она была значительно шире, облагорожена и не покрыта слоем пыли. Поднявшись, мы попали в комнату, которую можно назвать залом ожидания. Здесь разместились пару диванов, модернизированных кресел и конечно же отличный вид на пыльный, промысловой город. На стене была изображена огромная картина — эпопея, несущая в себе непостижимый, абстрактный смысл. Из нескольких непонятных действий и образов, я различил лишь Чиполлино с коварной физиономией, жуткого Буратино с глазами навыкат и искаженного в лице Гагарина с улыбкой от уха до уха и телом гуся. Профанация? Это кто как думает, но я вынес из этого то, что «Вышка» все-таки не приветствуют аспекты СССР. А еще я понял, что «Вышка» не признает пастельные тона, все помещение пестрило яркими цветами насыщенного зеленого и огненного оранжевого.
Вскоре дверь аудитории отворилась и в долю секунды у входа возникла толпа в полсотни человек, но это не составило проблемы, потому что она с такой же скоростью исчезла в дверях. Наверняка я недооценивал уровень ВШЭ, ведь задняя стена вместе с последними рядами оказались куда дальше, чем я ожидал. Конечно в период системы учета, советские люди рассчитали бы размеры экрана в рамках меньших затрат и так, чтобы передние ряды не ослепли, а задние все видели. Но здесь экран был ошеломительных размеров, щедро расположившись на треть не менее огромной стены. Лекторы, спокойно стоявшие сбоку, в свою очередь, не заставили себя долго ждать и положили начало нашему знакомству. Это были мужчина и женщина. Фамилии у них были говорящие: мужчину звали Егор Королев, что вполне соответствовало его солидности и обстоятельности, а женщину … Шерстинова, носящую шерстяную кофту и обладающую таким же мягким характером.
Если окунуться в историю Вышки, то будет понятно, что в СССР, если написали: «Высшая школа экономики», то так оно и будет: здесь учат истых экономистов. Но только не в наше время. Мы прошлись по нескольким этажам университета и увидели его учебную жизнь лишь через стеклянные стены классов. Но духом чистой экономики тут и не пахнет. Там студентка читает наизусть английский текст, а ее напарник что-то тычет в планшете, тут аудитория завалена всевозможной техникой, а по коридору идут учащиеся и что-то увлеченно обсуждают. Мы завершаем круг и спускаемся к раздевалке. Опять началось столпотворение и толкотня, кто-то тоже о чем-то рассуждает. Я хватаю свою тяжелою ношу и направляюсь к писклявому турникету. Но прежде, чем уйти совсем, я смотрю на знакомый горельеф, читаю громкий лозунг и понимаю: «это просто память и почтение». Молчаливое состояние просвещения перебивает гул суетливой улицы.
+10