«Я хочу показать, что людям с ДЦП в России нужна доступная реабилитация». Интервью с Артемом Меиновым, изобретателем с ДЦП

Артём Меинов — аспирант университета ИТМО и изобретатель. Еще на третьем курсе университета у него появилась идея протеза-тренажера для разработки мышечных движений у людей, больных ДЦП. Разработку не оценили на родине. После этого Артему удалось уехать учиться в Европу по обмену, где он наблюдал работу над передовыми изобретениями сферы медицины. Вернувшись в Россию, студент доработал протез и представил его на московском форуме «Надежда на технологии». О проблемах реабилитации Артем знает не понаслышке: у изобретателя ДЦП. Как Артем Меинов создал протез-тренажер? Как ему помогает собственный опыт? Чем отличаются условия разработки медицинского оборудования в России и Европе?

 

 

 

— Начнем с важной новости в жизни вашего изобретения. Вы представили протез тренажер на форуме «Надежда на технологии» в Москве. Как на изобретение отреагировала публика?

 

— Прошло представление замечательно. Было много людей, которые заинтересовались этим протезом-тренажером. Как потенциальные пользователи, которые имеют ограничения по здоровью, так и производители протезов проявили интерес: подходили к стенду, спрашивали, интересовались разработкой. Я за время представления практически не сидел: все время рассказывал, показывал, объяснял, так как было очень много заинтересовавшихся. 
Несмотря на то, что протез уже был представлен на форуме, я продолжаю модернизировать основную его версию. Сейчас в нее я внедряю нейросеть, которая будет определять гиперкинетические движения [избыточные насильственные движения, возникающие помимо воли больного. Включают разнообразные клинические формы: тики, тремор и так далее, — прим. ред.]. С нейросетью, распознающей эти движения протез не навредит пациенту. Будут и другие версии тренажера: для ног и кистей рук, например, но пока нет прототипов, которые можно было бы показать.

 

 

 

— Как вам пришла идея создания протеза-тренажера?

 

— На самом деле идея появилась случайно. На одну из пар в ВУЗе пришел профессор Игорь Бессмертный, мой будущий научный руководитель и сказал, что есть в ИТМО отдел, который занимается перспективными разработками, а тем, у кого есть идеи — предложил подойти и все обсудить. Я еще на паре подумал: «почему бы что-то не придумать?» Идея тренажера тогда же и появилась. За два дня я определил концепт проекта, побеседовал со знакомыми реабилитологами, чтобы понять, насколько задумка будет актуальна — я хотел не просто так что-то создать, а чтобы моя разработка помогала людям. Реабилитологи сказали, что можно попробовать. Уже затем я подошел к профессору, ему идея показалась перспективной и мы начали работать. Этот протез — моя бакалаврская работа и часть магистерской диссертации.

 

 

 

— С какими самыми серьезными трудностями вы сталкивались во время работы над протезом?

 

— На тот момент, когда я начал разрабатывать тренажер и показывать на конференциях первые прототипы, в России не было такой большой индустрии реабилитационной медицины. А сейчас в университетах стали появляться смежные факультеты. Раньше, как было: отдельно медицина, отдельно физика, компьютерные технологии. Не было смежных факультетов, а в Европе такие давно есть. В России вот только сейчас этим занялись, начали внедрять подобные практики.
Также я участвовал в университетских научных конференциях. Там, однако, рассматривали изобретения только с точки зрения инновации: что нового в программном обеспечении, технологиях и так далее. Польза же изобретения не рассматривалась, потому что обычный человек не знаком с такой болезнью, как ДЦП, ему тяжело понять, зачем необходимы такие приборы. Это сыграло свою роль: представители университетов говорили, что с технической, научной точки зрения в протезе нет ничего нового, хоть я и собирался разрабатывать новые ПО и технологии. Из-за того, что разработку не оценили, пришлось приостановить создание протеза. К тому же, из-за разногласий разошлась команда, с которой я тогда работал. Сейчас проектом занимаюсь я один с научным руководителем. Позже я уехал учиться в Австрию.

 

 

 

— Вы сказали, что в Европе более развиты инклюзивные технологии. Чем в этом направлении Европейские университеты отличаются от Российских?

 

— Как я уже сказал, в Европейских университетах развиты смежные факультеты. Например, на учебе в Австрии я увидел, что там тесно сотрудничают медики и инженеры, в симбиозе создавая более совершенные устройства. Например, уже есть аппарат для проведения требующих особой точности операций, «Da Vinci» называется, с ним можно удаленно делать операции. В европейских институтах просто более тесная связь между представителями разных профессий. Но сейчас в России все это развивается и развивается, в институтах появляются факультеты биоинженерии. Я вижу это и рад оттого, что у нас появляется такое.

 

 

 

— Как сейчас развивается инклюзивность в России?

 

— У нас сильно развивается инклюзивность. Приспосабливают общественный транспорт, создают полезные девайсы для дома, приборы для упражнений и так далее. На форуме «Надежда на технологии» я удивился количеству приборов именно российской разработки. Но, к сожалению, этими разработками часто занимаются люди, которые не сталкиваются с соответствующими проблемами со здоровьем. Итоговому пользователю что-то может быть неудобно, поэтому те проекты, что я видел, нужно дорабатывать.

 

 

 

— То есть нынешним изобретателям нужно больше работать с целевой аудиторией?

 

— Да, ведь это — основа основ, нужно понять, что им (пользователям) необходимо. Все равно каждый разработчик должен получать фидбек от юзеров. Даже в новом обновлении ПО для телефона добавляли необходимые функции после обратной связи, то же нужно и инклюзивным девайсам.

 

 

 

— Вам в разработке помогает собственный опыт? Расскажите о вашем опыте физиотерапии.

 

— Да, опыт помогает: я делаю протез удобнее, добавляю элементы, чтобы сделать использование более комфортным.
Я с рождения занимаюсь спортом. Мой день, особенно, когда я был маленьким, был расписан по минутам. Родители поддерживали, помогали, занимались со мной физическими упражнениями: укладками, гимнастикой и так далее. Иппотерапией [занятиями конным спортом, прим. ред], я занимался до пятого класса. К сожалению, в Петербурге изменились цели: сначала — учеба, потом — спорт. До переезда у меня было такое расписание: школа, иппотерапия, вечером занятия английским или немецким, потом домашние задания и после этого сон. В Петербурге же была преимущественно учеба. Более-менее я уже физически восстановился, и можно было отдать приоритет другим занятиям. Но все время у меня должна быть физическая активность. Весь предыдущий месяц я провел в больнице из-за аппендицита, мне провели две операции. И буквально неделю я лежал. Я почувствовал, что за эту неделю мышцы стали плохо двигаться. Поэтому надо заниматься всегда. Сейчас я уделяю время обычным спортивным упражнениям: отжиманиям, гантелям, — тому, что обычно делают в тренажерном зале. Ничего сверхъестественного. У меня был опыт в футболе в школе, но я недолго играл в паралимпийской команде, так как сделал упор больше не на спорт, а на учебу и науку.

 

 

 

— А как вы связали жизнь с наукой и технологиями?

 

— Ну, я до 5 класса обучался в обычной общеобразовательной школе и гимназии. Из Владимирской области с семьей я переехал в Петербург. Очень долго мы жили на два города: в родном я учился, а в Петербурге лечился. В шестом классе окончательно переехали в город на Неве. Тогда же я увлекся математикой. Вообще у меня с пяти лет занятия английским, с десяти— немецким. Все думали, что иностранные языки — мое, но я когда переезжал сюда, выбрал физико-математическую школу. Потом, когда нужно было выбирать университет, вокруг меня все говорили, что ИТМО — крутое место, а одноклассники мечтали туда поступить. И вот: я поступил в ИТМО.

 

 

 

— Как вы можете оценить поддержку вашего проекта в России?

 

— Сейчас я высоко оцениваю поддержку в России. Нашей стране это необходимо, тем более сейчас значительно больший интерес к подобным девайсам. Сейчас самое время для разработки, продвижения и совершенствования таких технологий. А моим изобретением уже заинтересовалась пара компаний. С одной из них я активно веду переговоры. Кроме этого, я подавался на гранты, но еще не выигрывал из-за бумажной волокиты, которая занимает слишком много времени.

 

 

 

— Когда начнется серийное производство протеза-тренажера?

 

— На стадии прототипа есть несколько версий протеза, по ним уже ведутся переговоры с несколькими заинтересовавшимися проектом производителями. Правда не стоит забывать, что нужно провести тестирования и испытания, чтобы получить необходимые сертификаты, в том числе сертификат на производство медицинского оборудования. Это не слишком быстрый процесс. Получение всех сертификатов может занять год, два, то есть о серийном производстве еще рано говорить.

 

 

 

— Как изобретатель, как вы смотрите на то, как ваших коллег показывают в литературе?

 

— Я с интересом наблюдаю за этим, без негатива. Мне это интересно и забавно: я люблю читать старую фантастику, все-таки интересно посмотреть, как на изобретательское дело смотрят писатели. Но мои любимые произведения — это «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Война миров» Уэллса, люблю перечитывать «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса и произведения Айзека Азимова. Его только недавно начал читать и пока что, после русской классики, мне интересно. Но опять же, из-за профессиональной деятельности я больше читаю научные статьи, поэтому, к сожалению, времени на художественную литературу немного остается.

 

 

 

— Какая у вас жизненная цель?

 

— Я долго об этом не размышлял, но думаю, что на данный момент я хочу показать, что есть в России люди с ДЦП, которым нужна доступная реабилитация, что они могут вести обычную жизнь, учиться в обычных образовательных учреждениях, но для этого нужна поддержка. Именно поддержка: лестницы для инвалидов, пандусы, тактильные материалы для слабовидящих. Мне бы хотелось повлиять на развитие инклюзивности в России, в том числе в сфере образования. К счастью, сейчас она [инклюзивность, прим. ред] развивается, когда я поступал в ИТМО такого не было, но сейчас уже есть инклюзивный отдел, с которым я сотрудничаю и создаю новые проекты в этой области.

 

 

 

— Кто ваш нравственный ориентир?

 

— Ну, наверное из таких это Стивен Хокинг, он — показатель, что человек может все.

 

 

 

— Какой ваш жизненный девиз?

 

— Есть даже три: «движение это жизнь»; «никогда не останавливайся на достигнутом»; «все время нужно идти вперед, вперед и вперед».