Она очень хотела жить
В последнее время в России массово заговорили о «группах смерти» в интернете и игре «Синий кит», где подросткам раздают «задания», которые якобы ведут к самоубийствам. Многочисленные публикации и передачи в СМИ информировали людей, что эта проблема стала острой даже для маленьких сел. Почему так просто и легко подростки решаются на такой страшный шаг? Неужели нынешнее поколение без преград подвергается манипуляции? По моему мнению, таким людям недостает «тренировки» своего характера для укрепления силы духа. Я все же хочу сказать, что это относится не ко всем, во многих душах еще остаются искры жизни. Мне ближе сильные люди, которые, сталкиваясь с вроде бы непреодолимыми обстоятельствами, не отчаиваются и борются до конца. Таким человеком оказалась моя собеседница, Инна Щучинова. В юном возрасте она столкнулась со смертельной болезнью – лейкозом, что означало рак крови. Не каждый взрослый смог бы пережить такое, не говоря уже о ребенке. Девушка с детства настраивала себя на счастливую жизнь, потому что «умирать в 13 лет было не вариантом». Сейчас Инне 34 года, она воспитывает двоих детей, счастлива в браке. Общаясь с ней, я чувствовала присутствие мощной жизненной энергии, огромное желание жить.— Инна Александровна, я была поражена тем, что Вам пришлось пережить в детстве. Расскажите, пожалуйста, как Вы справились со всеми трудностями.
— Когда ты ребенок, то даже не думаешь, что заболел каким-то опасным заболеванием, что можешь умереть в ближайшее время. Психика детей так устроена, что они всегда верят во что-то хорошее. Я не ощущала себя больной. Внешне никак диагноз не проявлялся, за исключением точечной сыпи на ногах.
— Что Вы почувствовали, когда услышали страшный диагноз?
— Я не осознавала, насколько это серьезно, не видела различий между болезнью гриппом и лейкозом. Изначально мне взяли пункцию из костного мозга. Анализ показал 69% бластов, и в диагностическом центре мне поставили диагноз «саркома», что считалось еще страшней (через один-два месяца человек умирает). Мне было 13 лет, я не интересовалась медициной и для меня слова «саркома» и «лейкоз» ничего не обозначали. Я расстроилась, когда в августе мне сказали, что лечиться придется девять месяцев, а мне очень хотелось на линейку 1 сентября, я ждала уроков. Тогда я была первым ребенком в нашем районе, заболевшим этим заболеванием, и мало кто знал, что оно означает.
— А как на Ваше заболевание отреагировали ваши близкие?
— Мама сразу поняла всю серьезность положения, так как у нее было много знакомых из сферы медицины. Она начала переживать, узнавать, как лечились другие дети с этим же заболеванием. Я лечилась по германской системе БФМ-90, и мама беседовала с родителями детей, уже прошедших лечение, узнавала шанс выздоровления. Но меня эти вопросы в то время не волновали.
— В чем Вам приходилось ограничивать себя после обострения болезни?
— Во время химиотерапии у меня выпали все волосы, приходилось всегда ходить в платочке. Все родные ограждали меня от больных людей, потому что иммунитет был на нуле. Каждый чужой кашель мог перечеркнуть столь долгое лечение. По правилу трех «Ж» мне запрещалось есть: жирное, жареное, желтое. Семья в мою поддержку тоже соблюдала этот режим.
Еще я была ограничена в общении. В то время не было ни мобильных телефонов, ни интернета. Меня сразу перевели на домашнее обучение. Естественно, ни на мероприятия, ни на дискотеки в школу ходить было нельзя. Первые пять лет мама берегла меня очень сильно.
— Каким образом продолжалась Ваша учеба после выздоровления?
— Когда меня перевели на домашнее обучение, улучшились мои успехи в учебе. Конечно, легче было в том, что я изучала только основные предметы. И вопреки прогнозам врачей, что после химиотерапии пропадает память, и ребенок начинает хуже учиться, я стала отличницей. Обучаться на дому, с одной стороны было легче – в школу вставать утром не нужно, но с другой, — все параграфы, все домашние задания выполняла полностью, ведь кроме меня, некого было на уроке спрашивать. У меня была мечта поступить в медицинский институт, и я большой упор делала на изучение химии и биологии. А благодаря моей учительнице словесности у меня появились большие достижения в области литературы. В 8 классе я выполнила задания по олимпиаде за 9 класс и заняла первое место в районе. Но на краевой этап мама меня не отпустила из-за здоровья. Тогда я с ней договорилась, что если на следующий год снова займу первое место, то обязательно поеду. Я добилась своей цели и в крае заняла призовое место. Литература и журналистика поселились в моем сердце. В 11 классе я участвовала в краевой олимпиаде по журналистике, по итогам которой и была зачислена на факультет журналистики без экзаменов, предъявив серебряную медаль.
— Ваше заболевание как-то повлияло на отношения с друзьями?
— Отношения ни с кем не изменились, все близкие знали про болезнь и поддерживали меня. Настоящие друзья, которые были до болезни, таковыми и остались. Большая поддержка чувствовалась от ребят из моего класса. Когда моя мама приходила в школу, там сразу же прекращался урок, и все одноклассники садились писать мне в больницу письма, которые хранятся у меня до сих пор. Все понимали, что я серьезно больна, и по праздникам навещали меня.
— Какую роль для Вас сыграла поддержка окружающих людей?
— Все зависит от человека: как он сам себя настроит на лечение. Есть люди, которым поддержка близких не помогает, потому что больной не верит в свое выздоровление. Когда мы приезжали на лучевую терапию, я сразу замечала по человеку, как он настроен. Есть люди, у которых в глазах надежда, вера в то, что они вылечатся и, несмотря ни на что, будут жить. А у некоторых людей в глазах, кроме безысходности, ничего не было. Мне, кажется, как себя настроишь, так и проживешь. Нельзя думать о плохом.
— Как Вы вспоминаете дни, проведенные в больнице?
— Точно без грусти и сожаления. Хотя именно тогда мне в первый раз поставили капельницу, взяли пункцию. Это болезненные процедуры. Особенно выматывали капельницы по четыре дня. И всё равно это время не вспоминается, как самое худшее. Тогда было много хорошего: новые друзья, веселые моменты. Когда находишься в палате со своими ровесниками, с их родителями, стараешься разрядить атмосферу, посмеяться, чтобы всем стало весело. Новый год встречали в больнице, гадали под Рождество. Медицинский персонал тоже поддерживал наши идеи, ведь любая радость положительно сказывалась на здоровье.
— Были ли случаи, когда приходилось скрывать свой диагноз?
— С детства меня оформили на инвалидность, внешне никаких признаков не было, а пенсионное удостоверение все равно оставалось, оно мне мешало. Например, все покупали проездные билеты в университете, а для меня проезд был бесплатным. Сложно было объяснять всё однокурсникам, поэтому старалась не распространяться.
— Считаете ли Вы, что Ваше выздоровление было чудом?
— Иногда у нас с мамой закрадывалось сомнение, вдруг все было неправдой, и не было никакого заболевания, диагноз был ошибочным. Потому что я выздоровела, у меня не было рецидива, волосы за полтора года отросли. Конечно, на здоровье это до сих пор сказывается, где-то что-то болит, колет. Но я думаю, что у любого человека найдется проблема, нет совсем здоровых людей.
— Этот пережитый период в жизни как-то повлиял на Ваше мировосприятие?
— Этот период – серьезная школа жизни. Когда болеешь, в первую очередь начинаешь ценить близких, что они для тебя сделали. Я всегда говорю, что моя мама дала мне две жизни: первую, когда родила меня, и вторую, когда я была в больнице. Когда испытываешь боль- учишься терпению, ценишь собственное здоровье, поэтому я никогда не имела вредных привычек.
— Что Вы уяснили для себя, пережив все жизненные трудности?
-Есть такое поверье, что если у человека кучерявые волосы, то после лучевой терапии, волосы становятся прямыми. А у меня наоборот, всегда были прямые, и мне говорили, что я стану кучерявой. И когда в 11 классе я приехала в больницу с охапкой цветов хвалиться своей медалью и успехами в учебе, врачи удивились, что мои волосы так и остались прямыми. Это значит, что даже медики могут ошибаться. И когда вам говорят, что ваша болезнь неизлечима или жить вам осталось несколько месяцев – не факт, что так и будет. И гемоотделение закалило меня, было некуда деваться, умирать в 13 лет было не вариантом.
И когда я, будучи взрослым человеком, решила родить детей, все отговаривали меня, объясняя, что это большой риск для мамы и для ребенка. Я не последовала совету врачей, и сейчас у меня двое здоровых детей, отчего очень счастлива.
— Что Вы можете посоветовать подрастающему поколению?
— Не прекращать мечтать. Сейчас я переосмысливаю свое виденье на жизнь, и мне кажется, что люди разучились мечтать, даже я. Когда появляется семья, дом, дети — жизнь превращается в рутину. Дети всегда ждут какого-то чуда, они всегда мечтают, поэтому им живется гораздо счастливее, чем взрослым.
Раньше я не уважала амбициозных людей. Но сейчас понимаю, что здоровые амбиции – это хорошо, если человек к чему-то стремится, у него обязательно все получится. Современные подростки – очень мобильные, асы гаджетов. Хочется, чтобы они не потерялись в бездне информации, выбрали свою стезю, поставили цель и шли к ней, несмотря ни на что. Верьте в себя, впитывайте новые знания, развивайте свою личность, тогда вы будете востребованы в этой жизни.
— Спасибо, Инна Александровна, за беседу.
00