Актерами не рождаются, ими становятся!
Виктория Коробова – красивая молодая девушка, каких, наверное, немало в наших подмосковных промышленных городах. Она целеустремленная и уже нашла свой жизненный путь, на котором ей нескучно! У нее шикарный голос, которым она завораживает зрителей на сцене. А ещё эта девушка – моя тётя! Вся наша семья гордится ей, ведь она смогла поступить в престижный ГИТИС! Очень интересно, как же Вика нашла себя?
— Что тебя подтолкнуло к желанию стать актрисой? Из-за чего ты захотела ею стать?
— Да я вообще не актриса (смеется)… У меня было очень насыщенное детство: я и на танцы ходила, и в музыкальную школу, а потом ещё и в колледж музыкальный поступила!
– А как же ты поняла, что актрисой стать хочешь?
– Я ж говорю, не хочу я быть актрисой, я петь хочу! (смеется)
— А почему ж ты тогда пошла в ГИТИС на отделение музыкального театра?
— Во-первых, там была особая мастерская… Она не какая-нибудь «супертеатральная», а оперного режиссера, я именно к мастеру пришла! То есть, я изначально не делала упор на актерское мастерство…
— Легко ли было поступить?
— Помню, что я без устали готовилась! Самым страшным для меня был именно экзамен по актёрскому мастерству! С вокалом-то всё понятно, я прошла все три отборочных тура, и понимала, что делаю, поскольку есть определенная программа! А «мастерства» я действительно боялась, поскольку там стихотворения, басни, лирика… Когда я это рассказываю, у меня всегда какой-то ступор, боюсь что-нибудь забыть!
Каждому сначала давали какие-то необычные задания: спеть современную песню, как оперетту, или маршировать, когда поёшь. Главное было раскрепостить поступающих, чтобы они не были зажатыми. В зал заходили по пять человек. Нам сказали: «Представьте, что вы в кинотеатре. Трое, которые сидят посередине, будут бурно обсуждать фильм, а вы, двое крайних (я была одной из них), отреагируйте на это».
Я долго сидела, не понимая, что делать, но вдруг с осуждающим взглядом повернулась к той троице. Они сразу замолчали! И педагоги это оценили. Также я рассказала и басни, и монолог, и прозу… 100 баллов за актерское мастерство, 100 баллов за вокал, и 100 баллов на коллоквиуме (проверка эрудиции абитуриента)!
— Помнишь ли ты свои ощущения и эмоции?
— Насколько могу вспомнить, я пришла уверенная! Понимала, что, в первую очередь я пришла показать себя! Возьмут так возьмут; нет – нет. Очень хорошо запомнился тот день… Я увидела много странных людей! Первая мне встретилась девушка с «винтажными» рыжими волосами, которые были уложены вверх, пухленькая такая, ходила и пела оперным голосом. Другая вообще «женщина-вамп» с кроваво-красными губами, вся в латексе, а за ней паренек бегает, суетится. И еще много не похожих ни на кого людей. Помню, что я как-то ушла от этого «дурдома» в помещение, которое поступающим выделили под гримерку. Поскольку я не как все, а «академистка-вокалистка», взяла с собой длинное платье в пол, туфли. Хотя и не было особых требований к одежде, я понимала, мне надо показать, что я не «какая-то там «актрисочка» (смеется), а будущая оперная певица!»
Когда стояла на сцене перед приемной комиссией, на удивление, была спокойна, чувствовала себя как и всегда! Хотя были пару моментов, когда тряслись ноги, но этого, к счастью не видно, платье-то длинное (смеется)! Наверное, самое страшное для вокалиста, это объявить себя! Если не надо этого делать, задача существенно облегчается, поскольку уже сразу нацелен петь. «Виктория Коробова, город Электросталь, 20 лет, сопрано», — для меня это вообще убийственно! Потому что надо сказать громко, с чувством, неестественным поставленным голосом. Я до сих пор ненавижу объявлять себя.
А когда выступала перед нашим нынешним мастером, мне было так уютно… Я спела арию Тамары из оперы «Демон», и он мне давал различные задания, чтобы проверить возможности голоса, его окраску. Например, я пою что-то, а он: «Пой так, будто ты в безумном замешательстве; рыдаешь; огорчена!», — и тому подобное… Дмитрию Александровичу очень понравилось, и он такой: «ДА! ДА! ДА!; и ещё, и ещё…»!
— Как можно тренировать память? Как всю информацию и сценарий упорядочить в голове?
— Ох, хороший вопрос (потирает руки)… Расскажу историю, которая до сих пор мне помогает! Был у нас такой предмет — история зарубежной литературы. Читал её Андрей Леонидович Ястребов. Вёл он свой предмет, мягко говоря, нестандартно! Каждую неделю необходимо было учить по листу текста. Придя на первую пару, мы были в шоке! Очень приветствовалось, когда мы рассказывали что-то на иностранном языке. Я учила в основном прозу. И проверял он очень пристально! Когда у нас был первый экзамен, спрашивал, сколько раз я читала текст. Ну, отвечала честно, например, четыре раза… Он мне и говорит: «Маловато! Ну да ладно, поставлю тебе зачет». Но это было только на первом экзамене, в дальнейшем у нас должно было быть выучено как минимум 10 страниц текста! У меня в запасе было 12 страниц. Если в течение семестра ты готовился и повторил перед экзаменом, то сдать можно, но в любом случае это тяжело! Преподаватель брал мою тетрадь с выученными текстами, открывал в произвольном порядке и начинал читать. А затем, мол, продолжай. И следил, правильно ли рассказываю. Но я была в себе уверена! В любой час дня и ночи можно было у меня всё спросить, и я бы ответила! Эти занятия до сих пор помогают.
— Когда ты выступаешь перед публикой, что ощущаешь?
Я ощущаю какую-то эйфорию, я увлечена тем, что я делаю, чувствую себя счастливой, особенно когда все получается (смеется). Когда я пою, я начинаю все «переживать внутри себя», эмоционально как-то это показывать. Один раз когда играла что-то грустное, у меня даже скатилась по щеке слеза! Я думаю, что это от того эмоционального перенапряжения. И это, естественно, помогает и в вокальном плане!
— Чего ты ожидаешь от зрителя?
— Прежде всего, чтобы они культурно обогатились! Хочу, чтобы им понравилось; иногда хочется, чтобы они честно сказали, что понравилось или не понравилось! Нужно играть так, чтобы зрителю хотелось узнать, что будет дальше, а не чтобы он устал и ждал, когда это все закончится! Если зритель смотрит на часы, это уже как крик, что ему не интересно!
Самое интересное, что актер ни в коем случае не должен смотреть в зал. Работает «правило четырех стен», то есть на сцене для актера существуют не только три стены вокруг него, но и вместо зрительного зала – четвёртая стена. Актер должен быть полностью вовлечен в постановку! При этом зрители будто подглядывают за действиями. Из этого складывается впечатление, что актеры не играют роли, а «переживают» их, а зрители лишь наблюдают. Когда ты это осознаешь, то понимаешь, какое это классное ощущение!
— Знаю, что вы готовите новый спектакль…
— Да, в процессе у нас уже новый спектакль, он будет считаться выпускным. В апреле — вокал, также надо будет отыграть все четыре спектакля, которые мы поставили на протяжении всего обучения. Новая постановка ОЧЕНЬ интересная! По секрету скажу, что это опера-гротеск, написанная в 1990-м году Микаэлем Таривердиевым: «Женитьба Фигаренко». Это пародия на «Свадьбу Фигаро» Моцарта. Никто не ставил её на сцене! Мы будем первыми, кто это сделает (говорит с гордостью). Действие происходит в 1990-м, а значит, лексика будет характерной для того времени. Мы покажем ее в театре нашего мастера Дмитрия Александровича Бертмана – «Геликон-опере».
– Праздновала ли ты твой профессиональный праздник 27 марта?
— Да, я ходила в театр! Более того, в этом году ГИТИС при этом отмечал свое 140-летие!
+20