Почему антиутопии — это утопии?

Всякий раз, сталкиваясь с выбором — будь то ручка в магазине, профильный предмет или институт для поступления, — я замираю, словно всем известное животное перед двумя охапками сена. Меня пронизывает дрожь, и возникает желание куда-нибудь убежать, исчезнуть. Так мне страшно. Так я боюсь ошибиться.

 

 

В такую же ситуацию я попала здесь, в «Сириусе». Сначала – выбирая мастерскую. После – определяясь с семинаром. Но исписанные заметки в телефоне и лежащая на тумбочке книга в красной обложке – лучшее доказательство того, что я не ошиблась.
Тема моего эссе – не последний и уж точно не важнейший выбор в моей жизни. Но если абстрагироваться от предстоящей «жести» и зациклиться на «жести» нынешней, то на кону стоят 20 баллов, а это – ни много ни мало – пятая часть максимально возможного результата.

 

 

Но мой девиз по жизни – слабоумие и отвага, поэтому ничему – ни полным патетики речам, ни циничным фразам – удивляться не следует. Попытка оправдания была сделана, теперь можно и к теме перейти…

 

 

Глянув на заголовок работы, вы, верно, недоумённо вскинули брови. Прочтя пространное начало – нахмурились. Зато необычно.

 

 

С незапамятных, нет, с запамятных времён существует два полюса: добро и зло. Всё просто: есть и спать однажды наскучило. Тогда решили придумать, как спать и есть нужно, приветствуется, а как – не стоит. И человеческая жизнь мечется между двумя этими островками абсурда, ибо по-другому крайности не назвать.

 

 

Будучи существом мечтательным, человек выдумал себе Рай на грешной Земле, который якобы наступит в будущем. Этим человеком был… нет, не Альберт Эйнштейн, а Томас Мор. Писатель-гуманист, что во времена, когда сжигали рыжих девушек и выкидывали помои из окна, придумал идеальное государство – Утопию. Одно добро, двумя словами.

 

 

Однако человек, в то же время являясь существом мерзопакостно-злобным, жалующимся на всех и вся, решил гротескно изобразить «существующую Вселенную» – начал красочно показывать, как всё плохо и кто в этом виноват.

 

 

Зло, короче говоря.

 

 

Но… постойте! И те, и другие изображают искажённую действительность, так как смотрят на неё под разными углами, крутясь вокруг понятий Добра и Зла, ими же установленных. Но есть ли эти самые Добро и Зло в реальном мире, который так яро стремится продемонстрировать и утопист, и антиутопист?

 

 

Стоило мне вступить в сознательный возраст, антиутопия стала моим любимым жанром. За один только год я прочла, нет, проглотила, около 20 книжек о незавидном будущем. И постоянно во время ознакомления с произведениями и их героями-мятежниками в голову карабкалась странная мысль: «А что их не устраивает?» Её можно переиначить на современный лад, дополнив моим нынешним мировоззрением: «Почему они брыкаются?»

 

 

Ведь 2/3 главных героев антиутопий не имеют ничего примечательного. Ни с плохой, ни с хорошей стороны. Единственное, что отличает их от других – клякса бунтарства, капнувшая с пера писателя. Из трёх китов жанра антиутопия – а я рассматриваю «1984», «Мы» и «О дивный новый мир» – только протагонист последнего произведения – Дикарь, волей случая рождённый естественно, ненормален. Ещё один центральный персонаж Хаксли – Бернард – невольно отклоняется от нормы: принадлежит к высшей касте, но не вышел ростом и интересами – любит побыть один.

 

 

Что мы имеем с остальными? Замятинский Д-503, ведущий дневник, случайно встречается с революционерами и неожиданно для себя, но предсказуемо для читателя, эволюционирует. Уинстон из книги Оруэлла, опять же, по удивительному стечению обстоятельств, сталкивается с Джулией.

 

 

И все эти недоличности, отыскавшие в себе уже мёртвые ростки протеста, начиная по-разному здраво, кончили одинаково плохо. Хотя, стоп… Почему сразу плохо? Никто ведь не бился головой об стену, срывая голос: «Я тотально несвободен! Они затоптали во мне личность!»

 

 

«Но ведь на самом деле всё так и есть!» – парируете вы. И окажетесь правы. Но кому нужна правда? Спорно? Ещё бы! А так: но какому обитателю бумажной вселенной нужна правда читателя? Как книжный персонаж ограничен трудящимся над ним писателем, так каждый человек попадает под власть романтизированных обществом лозунгов. А-ля «стремись к свободе», «красота спасёт мир», «любовь зла…»

 

 

Но что, простите за тривиальность и патологическое влечение к риторическим вопросам, такое свобода? Быть может, вольны мы выбирать только то, от чего будем зависеть; тех, кто скажет нам, чему будет равно дважды два. Ведь далеко не каждый готов осмелиться решить этот пример. И всякий раз, встречаясь с ним, называть один и тот же ответ.

 

 

С красотой картина выходит совершенно комичная, если разглядеть в ней каламбур: красота, словно пастух своих овец, пасёт-пасёт и, наконец, спасёт.

 

 

А говоря о любви стоит вспомнить её аналог – для особо ранимых душ похабный и нереальный – «розовые билеты» в «Мы». Да, адекватно это воспринять в связи с укладом нашего общества, где сотнями лет одной из главных ценностей считается семья, сложно. Но если смыть пену эмоций и возмущения, в сухом остатке от встреч по билетам мы получим только выгоду. Это освобождение от «мильона терзаний» — апатии, солёных от слёз подушек и необдуманных решений разной степени тяжести, вызванных этим далеко не простым чувством.

 

 

О местоимении поговорили, теперь рассмотрим очередной триптих тождеств, взятый уже из Оруэлла и его цифр (уж очень хотелось использовать этот мой перифраз): «Война – это мир, свобода – это рабство, незнание – сила».

 

 

Война действительно эволюционировала в быт. Вирусы адаптировались, и теперь, вместо миллионов разлёгшихся по рвам трупов, миллионы зомби. Кому доверять — лживым и раболепным СМИ, искажающим информацию, или якобы «очевидцам» событий? А может, не верить никому? Иронично, ведь определять подлинность денег мы научились, а вот достоверность преподносимой нам информации – нет.

 

 

А с какой интонацией теперь, когда получить клеймо «террорист» и загреметь в тюрьму можно за совершенно невинное высказывание собственного мнения — лайк или репост, мы произнесём: «Большой брат следит за тобой»?

 

Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — сила. Ложь — это Правда.

 

 

Но неужели 1984 — это 2018?

 

Популизм, не иначе?

 

 

Мы можем бесконечно сетовать на власть, гордо именовать Оруэлла пророком и строчить исполненные патетикой комментарии в пресловутых социальных сетях. Д-503, Уинстон и другие «борцы с системой», пусть и ставшие такими невольно, — лишь сломанные винтики; которые в конце концов были приведены в норму.

 

 

Так что мешает нам отбросить демагогию и излечиться?

 

 

О свободе я уже рассуждала выше, и да, она действительно в рабстве. Мы все не равны ещё до рождения – глупо считать, что потенциальный ребёнок дворника и королевы Англии находятся в одинаковых условиях; а, появившись на свет, становимся всё более разными – воспитание, обстановка в семье и собственная натура накладываются друг на друга, что порождает ещё большее неравенство.

 

 

Ну а дальше совсем просто. Все ведь ещё с детства слышали замечательное: «Меньше знаешь – крепче спишь»? Чем «незнание – сила» не лаконичный вариант меткого замечания?

 

 

От количества вопросительных знаков уже рябит в глазах, а мысли отплясывают в голове чечётку.

 

 

Мы можем бить себя в грудь и яростно восклицать: «А как же любовь? Чувства? Эмоции? Где же Гуманность? Где же Человек?» Но рассуждаем мы об этом, находясь в реальности, обременённые этими ощущениями. А после, чаще всего, как собаки Павлова, дружно бежим на обед и совершенно забываем о злостных тиранах и об убитых ими личностях. Забываем, что ещё пару минут с иррациональным ужасом считали этими самыми задавленными личностями себя, а действительность – начавшее сбываться пророчество.

 

 

А Д-503, узнав о нашей жизни, сухо бы заметил: «Жизнь без фактов отвратительна». Уинстон бы ещё больше утвердился в своей любви к Большому Брату, а Дикарь продолжил бы качаться с юга на юго-восток…

 

 

За все эти десятки абзацев случилось многое – я около дюжины раз обращалась к книгам, больше пяти – сетовала друзьям на «жизнь-жестянку» и, не могу подсчитать как часто, ударялась в софистику. К чему я вела?

 

 

Делилась возникшей в моей голове дилеммой. Она возникла с первой прочитанной антиутопией, и проступала всё заметнее с каждой новой. Я спрашивала себя и пыталась ответить, обосновать, объяснить. Но объяснить не почему какое-то явление хорошо, а почему оно не плохо. Всякое зло содержит толику добра, ибо Добра и Зла как таковых не существует.

 

 

Утописты и антиутописты говорят ровным счётом об одном и том же, ведь даже самый заядлый антиутопист желает показать внутренний свет, который есть в реальной жизни, и то, что его не так просто задавить. А ещё в каждой антиутопии найдутся вещи, которые чей-то воспалённый мозг найдёт утопичными.

 

 

Но есть нечто покруче утопии и даже антиутопии. Это настоящая жизнь, ведь все идеи черпаются оттуда.