В июне 1942 года они отправились туда, где «не стреляют»

 

 

В июне 1942 года началась эвакуация из блокадного Ленинграда воспитанников детского дома № 21 Московского района.

 

Часть 1. Надежда остаться в живых

 

 

Детдомовцами в это время были те, у кого родители или умерли от голода, или погибли во время бомбежки. Все триста человек приехали на берег Ладожского озера, где ожидали вечернего тумана.

 

 

Июньские ночи коротки. Белые ночи. Солнце лишь на 30-40 минут опускается и тут же восходит снова. Радоваться бы. Но белые ночи в июне 1942 года – это препятствие выживанию. Это – хорошая видимость цели для немецких пилотов.

 

 

Туман опустился, и все дети были посажены на две баржи: на одной «уплывали от блокады» дошкольники (от года до шести лет), на второй – ребята от 7 до 14 лет. Штурманы и капитаны судов старались использовать правильно каждую минуту короткой, очень короткой тьмы.

 

 

80 километров машина преодолевает сейчас за час, современный корабль – дольше. Время на барже с ценным грузом – детьми и другими вывозимыми ленинградцами казалось вечностью. Только оказавшись вдали от берега и ребята, т взрослые осознали, что обратно пути не будет: берег скрылся из вида. Случись что, здоровому не переплыть, а истощённому –верная гибель.

 

Налёт немецкой авиации. Второй. Третий. Только бы успеть. Только бы мимо. Закусив до боли губы, они, молча и почти не дыша, следили за происходящим. Взрыв бомбы увлёк в озёрные воды баржу, на которой были детдомовские малыши. Старшие глотали слёзы и …молчали, моля: «Мимо. Пусть мимо!».

 

 

Но вот баржа причалила к берегу, где уже ожидали эвакуированных несколько машин. К машинам не шли, бежали. Стремились, ещё не поняв, что главная опасность уже позади. Грузовики доставили блокадников в Леднёво, где поездом начали двигаться «подальше от войны».

 

Часть 2. Как добраться в новый дом

 

Колёса поезда медленно отстукивали «жи-ви», «жи-ви». Ослабшие детишки перестали пугаться очередного рывка паровоза, больше не оглядывались по сторонам. Клонило в сон. На железнодорожных станциях, узнавая, что в вагоне едут блокадники, жалостливые люди стремились поделиться куском хлеба, слышали гневный запрет на это, звучавший от кого-то из воспитателей. Желанный хлеб так и оставался в руках дающего. Только потом, в эвакуации, спустя недели взрослые рассказали воспитанникам почему так поступали. Кусок хлеба, попав внутрь мог разорвать ссохшийся желудок ребёнка и смерть была бы неминуема. Нужно было порции увеличивать постепенно, причём начиная с питания жидкой пищей. Ею стала каша.

 

 

Блокадница Иванова Маша вспоминала, что впервые молочную кану попробовали в Юрьевце, куда приплыли на колёсном пароходе из Кинешмы. Настоящая каша на настоящем молоке. Вот только многим ребятам было очень плохо после этого. Почему? До того времени, как многие оказывались в детском доме, вместе с семьёй они употребляли в пищу открытки, которые прежде бережно хранили. Теперь в блокаду эти открытки помогли хранить жизнь. Когда заканчивались открытки ели обои вместе с нанесённым на них клейстером. Кашу, после блокадной пищи организм принимать отказывался.

 

 

Нужно было время. Время освоиться на новом месте. Время привыкнуть к новой военной без бомбежек жизни.

 

 

В Юрьевце сели на паром, переправились через реку Унжу. Добрались до Макарьева – города в Костромской глубинке, где теперь ждала новая жизнь.  Из трёхсот детей эта жизнь досталась лишь сотне. Из эвакуированного 21 детского дома выжил каждый третий.

 

 

Часть 3.  Там, где не стреляют

 

В начале июля 1942 года дети с воспитателями наконец добрались в Макарьев — новое место расположения детского дома № 21 Московского района Ленинграда.  Макарьев — небольшой райцентр Костромского края. Где же разместить сто человек? Решено было выделить детдомовцам здание местного педучилища. Да вот только сессия у учащихся ещё не закончена. Ничего, можно и своим перебраться куда-нибудь. Студентов перевели в соседний дом (дом священника). Понимание местными жителями всего ужаса пережитого этими детьми появилось лишь после приезда блокадников. Дети как тени передвигались по улицам.

 

 

До сих пор вокруг Макарьева сохранились хорошие труднопроходимые леса. Именно на «дары леса» можно было рассчитывать в июле. И воспитатели с детьми пошли на сбор ягод и грибов. Пошли те, кто мог передвигаться. Вторая часть ребятишек находилась в больнице. Ослабленные, измотанные голодом, они не могли передвигаться. Именно им в первую очередь и нужны были ягоды — целебный дар природы. Для остальных делали отвары и компоты. Цинга была у многих ленинградцев.

 

 

Заметив, что детишки начали ходить по дворам и выменивать на куклы морковь и овощи, местные жители стали предлагать в детдом часть выращенного урожая. А ведь в это время шла война. Выращенный урожай — это возможность не допустить голодной смерти своих собственных макарьевских ребятишек. Вот только на фоне ребят с какими-то прозрачными, почти пергаментными лицами местные ребятишки казались настоящими крепышами.

 

 

Условия педучилища не совсем подходят для ребят. Дом какой-то казённый, холодный. Угадали! Измождённые дети чувствовали постоянный холод даже в июле. Местный сельсовет решил перевести детей в село Княжево, расположенное поблизости. Здесь ребята и разместились в августе 1942 года в двух деревянных зданиях бывших усадеб помещицы Купреяновой и генерала Ляпунова. Теперь дети могли чувствовать домашнее тепло. А в сентябре 1942 года они пошли в школу.

 

 

Часть 4. Жизнь продолжается

 

 

Уроки начались в двух школах: в Княжевской и Ильинской.Учились ребята старательно. Для них пошили специальную школьную форму. Девочки ходили в серых платьях с красными цветастыми воротничками — младшие и белыми воротничками – старшие, а у мальчиков был гимназический китель для праздников и косоворотка для будничных дней.

 

 

Как и у всех детей страны обучение шло в условиях нехватки принадлежностей для письма. Писали чернилами, изготовленными из сажи. Записи делали на старых газетных листах между строчек. Сидели за самодельными столами, а для занятий спортом был лишь один спортивный снаряд — гимнастическая скамейка.

 

 

Ребята были объединены в отряды. С утра делали зарядку, умывались, завтракали и по-отрядно шли в здание школы на уроки. Всего было пять отрядов-групп. Помогали выживать ребятам воспитатели, швея, зоотехник, агроном,позднее появились пчеловод, музыкальный и медицинский работники. Именно со взрослыми ребята весной 1943 года стали разрабатывать свой общий огород. Каждому отряду на поле выделили участок и организовали соревнование. Почти сразу заложили сад, в котором кроме яблонь и кустов смородины посадили настоящие кедры.

 

 

Три праздника ребята запомнили: День прорыва блокады Ленинграда, День окончательного снятия блокад и День Победы. Внимательно следили они за ситуацией на фронте и ожидали перемен. У кого-то из ребят были воюющие на фронте родственники и Победа — это надежда на скорое воссоединение с родными.

 

 

Часть 5. Возвращение

 

 

Летом 1945 года детдомовцы начали готовиться к возвращению в родной город. Они ещё не знали, что возвращение всех пяти групп затянется на шесть (!) лет. Город очень сильно пострадал. Довоенное здание детского дома было разбомблено. Но 2 июля 1945 года прошел прощальный вечер. Утром 3 июля один из отрядов вместе с воспитателями и директором Троепольской Е.А. выехал на машине в город Нею. Сохранившиеся документы дали сведения, что последняя группа выехала в Ленинград в 1951 году.

 

 

По-разному сложилась судьба детдомовских ребят. Возвращались с фронта родные братья, дяди, которые забирали детей прямо из Княжево. Те, кто были круглыми сиротами нашли свои приёмные семьи прямо здесь, в Макарьевском районе Костромской области.

 

 

Часть 6. Послесловие

 

 

Война тяжёлым грузом легла на каждого жителя нашей страны. Но только представьте себе хрупкие детские плечи, выдержавшие голод, бомбёжки, горечь утраты близких. И тут вы поймёте, что в слабом теле был такой сильный дух, такая стойкость,что не всякому взрослому дана.

 

 

Всего в Кострому в годы войны было эвакуировано 37 детских домов, 28 детсадов и яслей, 13 школ.  В одном из таких детских домов работала и моя прабабушка, у которой к этому времени от болезни уже умер девятимесячный младший сын, а старшему было всего четыре года. Любовь и заботу можно отдавать не только родным, но и близким тебе людям.