Один день из жизни Уделки

Удельный рынок, или «Уделка» в простонародье, – один из самых больших блошиных рынков не только России, но и мира. Поход туда я сравнила с бесплатным посещением музея, в котором нужно не смотреть, а трогать, мерить и торговаться: здесь интересно гулять, даже есть не собираешься ничего покупать. Место делают люди, а тут их немерено – разных и необычных.

Алексей Пивоваров (включён в реестр иноагентов)

 

 

 

Чтобы попасть на Уделку, от станции метро «Удельная», находящейся для студентов из Пушкина почти в противоположном конце синей ветки, я не только добиралась два часа на автобусе и метро, но и после этого пешком переходила через железнодорожные пути, повернув через булочные направо. Мне посчастливилось: на пути я встретила дядю Мишу, по обыкновению взобравшегося на единственную доступную возвышенность – клумбу. Это уличный музыкант культурной столицы с трубой, встреча с которым сулила удачу каждому прохожему. Он играл нам Битлз, пока мы стояли в очереди за морсом.

 

 

 

Перед рынком я увидела небольшие магазинчики с вывесками: «Секонд-хенд», «Антиквариат», «Часы». Продвинувшись вглубь Уделки, я почувствовала запах вещей из Китая – так пахли походы на владимирский вещевой рынок в моём детстве. Тянулись похожие друг на друга павильоны с синтетической одеждой: это совсем не сердце Уделки. Казалось, будто пространство сгущалось, а на прилавках я замечала всё большее обилие предметов: от книг и старых проигрывателей с грампластинками, на кресле между которыми на меня смотрел настоящий голубь (не исключено, что ручной) до средств от клопов и одеколонов «Паша» и «Саша», выстроенных в ряд по названию.

 

 

Одежда здесь уже не аккуратно висела на вешалках, а была свалена в горы на раскладушках. Найти винтаж в такой куче – настоящий клад, ради которого придётся расплетать узлы из рукавов и штанин и примерять вещи на дощечке, спрятавшись за этой же горой. Или брать пример с молодого высокого человека, который прикладывал зелёную спортивную кофту к своему телу, чтобы посмотреть длину рукавов, как это делают своим детям родители.

 

 

— Там вообще 500, нифига себе! – слышны откуда-то недовольные возгласы.

 

 

В павильонах на Удельном рынке продавцы устанавливают большие наценки. Тут я увидела и потрёпанную деревянную шахматную доску за 1500 рублей, и советскую ёлочную игрушку за 3000.

 

— Такая 18 тысяч, это самая удлинённая. – со знанием дела говорит владелица о куртке.

 

 

Стоит пройти ещё дальше, чтобы найти такую же куртку за 500 рублей и симпатичные ёлочные игрушки за 50. В глубине Уделка кишит людьми: продавцы торгую на земле, разложив товар на пододеяльниках в цветочек и белых пыльных наволочках.

 

— Блузки, рубашки по 250.

 

— Басы, послушай басы!

 

— Вова! Настя! Сколько тарелки стоят?

 

— Какие?

 

— Эти.

 

— Двести.

 

— Вы не знаете, где техника?

 

— Не-а.

 

— Даёт денег – 5 тысяч. А у меня ж нету!

 

 

 

Перед походом на рынок стоит запастись мелкими купюрами, однако современный подход я тоже заметила. Перевод на карту сейчас – обычное дело.

— 505 нажми. 07…

 

 

 

Уделка разрастается влево, в сторону знака «Внимание, торговля запрещена!». В этом месте я видела очередные мелочи, от пирамидальных тёрок и крышек со сколами, лежащих на покрывалах, до детских игрушек и паровых ингаляторов, расположившихся на капотах машин.

 

 

Даже имитированные витрины разворачивались передо мной на металлических заборах и задних сторонах общественных мусорок.

 

 

Уделка – рынок контрастов, где со всех сторон звучит музыка, а ещё с одной – непривычная тишина, прерывающаяся лишь звуками подъезжающего поезда.

 

 

В павильоне с запахом дачи и солнца, пестрящем темно-зелеными камуфляжными костюмами и резиновыми сапогами, – отделе для любителей рыбалки – звучала знакомая мне мелодия, строки из песни «Котик» российской рок-группы группы Аффинаж: «Мечусь по набережной». У продавца-соседа из нагрудного кармана играло «Дорожное радио». Проходя между покрывал с бусами я слышала «Прыгну со скалы» Короля и Шута, мимо детских вещей – «Группу крови» Кино. Слева пожилая женщина волокла по земле картонку с тремя парами обуви, красной детской курточкой и разноцветными ковриками ручной работы под песню «Помоги мне» Ведищевой. У павильона с одеждой крутили русский шансон – «Магадан» Михаила Круга. А рядом, около урны, стоял мужчина в чёрных очках и тёмной ветровке¸ куря сигарету, качая головой и подпевая, будто его никто не видит.

 

 

В стилизованном павильоне с советской одеждой я сразу заметила владелицу – интеллигентную женщину с изящной походкой. В руках она совсем по-домашнему держала фарфоровую кружку с золотой каймой и жемчужным переливом. В ней дама придерживала серебряную ложку, время от времени поднося чай к пурпурным губам.
— 500 рублей ветровочки, пожалуйста.

 

Рядом женщина в преклонном возрасте рассматривала рыжеволосую куклу в лимонном платье, сменившую не одно поколение хозяев, а её супруг терпеливо держал косынку такого же цвета:

 

— Да, Тань, сейчас она дороже трёх стоит!

 

 

Проходящие мимо люди оборачивались, смотря на один из крытых столов. Их внимание привлекал цветастый синтетический костюм клоуна (уж слишком он был аляпистый):

 

— Рустам! Вот костюм ему.

 

 

Удивила бабушка, среди потока людей и прилавков, подозвавшая к себе и обратившаяся с просьбой:

 

— Ребята, налейте немного сока.

 

 

Мы несли брусничный морс под мышками, а она торговала на белой простыне всевозможными книгами. Для неё попросить у незнакомцев отлить напиток в одноразовый стаканчик, который был уже наготове, стало, наверное, обыденностью. Перед ней книги по архитектуре, эзотерике и астрологии соседствовали с «Виктором Цоем», а «Рисуем портреты» и «Маленький принц» – с «Застольными беседами Гитлера».

 

 

Продавцы там не работают, а живут: справа бабушка доедала редиску с маслинами, а через пару ларьков женщина доставала на обед пухлыми пальцами маринованный огурец из пятилитровой банки, ловко вытащенной из-под тенистого угла прилавка.

 

 

Я не успевала следить за происходящем, а из гомона и музыки слышались обрывки диалогов незнакомцев:

 

— Уважаемые посещатели… покупатели, грандиозный грандиоз!

 

— Носки у меня есть!

 

— «Богатырь»?

 

— «Богатырь». 200 рублей.

 

— Музыка, винилы, диски, аудио по 100 рублей – басом выкрикивал мужчина с щетиной в кепке с логотипом Меpсeдeса.

 

— Маша всё время одевается в секонде. Она приносит вещи и никогда их не стирает, представляешь!

 

— Да ты что!!!

 

— Дааа.

 

— А ты что думал, в сказку попал?!

 

— Вы до пяти будете?

 

¬ Да, до пяти.

 

Торговцы на Удельном рынке начинают расходиться к вечеру, когда солнце ещё не собирается садиться: они торговали с раннего утра.

 

 

Слева молодая пара тоже заканчивала рабочий день, гремя ржавыми гаечными ключами:

 

— А телега нам не нужна же?

 

— Нет, у нас ничего нет больше такого.

 

— Завтра положишь, как тебе нравится.

 

 

 

На Уделке я повстречала людей, желающий избавиться от вещей за любую сумму, но увидела и тех, кто готов нажиться даже на селфи в поцарапанном пыльном зеркале (цена вопроса – 5 рублей).

 

 

 

Посетители здесь тоже разнохарактерные: передо мной выбирали значки – осколки советского времени – трое болтливых школьниц, а минуту назад мимо торопливо проходил бородатый мужчина преклонного возраста со звучащим из кнопочного телефона рингтоном собачьего лая.

 

— Чашки с блюдцами по 20 рублей. Какая прелесть! Студенты.

 

— Не успела купить, тут же продаёшь. Молодец, Галюнь, молодец!

 

— Анжела, открой вот эту шкатулочку. – просит у подруги белокурая женщина, элегантно указывая сигаретой.

 

— Завтра будешь?

 

— Надо бы прийти…

 

 

После Удельного рынка я ощутила на себе слой пыли, а в голове безделицы и мелочи перемешивались с фразами прохожих. Место погрузило в непарадный Санкт-Петербург, ведь эти люди так не похожи на тех, что встречаешь в Эрмитаже или на Дворцовой.