Размышляя над рассказом К. Воннегута «Мальчишка, с которым никто не мог справиться», или Дорога к свету…
Не искрометный юмор, а обнажённую Душу человеческую, не злую сатиру, а добрую мечту, не лихо закрученный фантастический сюжет, а «прямую» музыкальную партию Жизни показал мне Курт Воннегут.
Человечество гордится своими гениями. Но справедливей было бы, если этими талантами гордились Учителя, взрастившие их. Некоторые такие Наставники дарят свои портреты с торжественной фразой: «Победителю-ученику от побежденного учителя…» Много ли подобных счастливчиков?.. Нет… Гораздо больше «непобежденных» наставников, присылающих родителям гениев письма со словами: «Ваш сын/дочь слишком глуп, чтобы учиться с остальными детьми. Заберите его/ее на домашнее обучение». Они не хотят видеть одарённость, развивать её… А достойны ли авторы подобных писем именоваться Учителями, Наставниками?..
И вот тут пришло время вспомнить о скромных и незаслуженно забытых учителях не гениев, а обычных детей. Наставников, которые подобно свече, сгорают ради ровного Света своих учеников. Заслуживают большего уважения и восхищения те, кто смог вывести в жизнь, «довести до Света» мальчишек и девчонок, с которыми никто не мог сладить, а не те, кто воспитали гениев. Вот как раз с одним из таких Учителей нас обещает познакомить Курт Воннегут. Писатель, от которого я жду искрометного юмора, злой сатиры, лихо закрученного фантастического сюжета… Человек, который считал музыку «единственным доказательством того, что Бог есть», и верил, что «мы родились для того, чтобы помочь друг другу прорваться в жизни».
Итак, обратимся к рассказу. «Дребезжащим утром» сидит наш учитель в ресторане. Учитель музыки, Дирижёр Гельмгольц – «толстый добряк», а это хорошо вдвойне, значит, полон жизненных сил, такой свечи надолго хватит… Существительное «добряк» очень правильно выбрано и вселяет в читателя надежду на учителя (Учителя злыми и не должны быть). Здесь появляется первый «одинокий, маленький, черный и унылый человек» (Квинн). Таких-то, кажется, и нужно вести к свету! Тем не менее у этого человека, не умеющего «по-хорошему улыбаться», есть деньги и острое зрение: а кто еще заметит в холме место для торговых кварталов? Может, кто-то и заметит… Но гораздо ценнее холма увидеть Человека… «Маленького, одинокого, равнодушного человека, еще мальчика, в черной куртке и черных сапогах» (Джима). (Интересно, что скрывается за этими подчеркнуто чёрными курткой и сапогами?) Нет, кроме учителя, никто не заметит человека в этом нелюдимом человеке, гонимом из приюта в приют, которого сунули, как рухлядь, в руки другого «черного» и «унылого» человека. В руки того, кто выбросил единственную коллекцию мальчика, того, кто «ему хвост накрутит, пока он не выправится или не засядет за решетку пожизненно». Ведь при всей остроте зрения для Квинна «другого выхода нет».
А Учитель все время видит Джима в школе и, как профессиональный механик, заметивший неисправность в машине, берется его учить… А может быть, чинить?.. Без его желания, конечно же. Может, детали тоже не против быть ржавыми? Ни механики, ни учителя не спрашивают…Не спрашивают, когда детали не встают в пазы и когда ученикам плевать на их потуги, когда детали царапают корпус, а ученики крушат их школу. Не спрашивают, а просто склоняются к фонтанчику напиться живительной влаги, воды-жизни. И ученики Гельмгольца уподобляются ручейкам, которые потом сами станут могучими реками, ведомыми музыкой Дирижера. В таких ручейках Джим – камень. Гордый и черный камень, который не только не плывет по течению, он стоит против течения, отстаивает свое «против». Камень, который не всякая вода сточит. Дмим громит школьную химическую лабораторию: «Джим Доннини держал в каждой руке по бутылке с кислотой. Он заливал периодическую систему элементов, доски, исписанные формулами, бюст Лавуазье», ведь он «мальчишка, не знающий ни страха, ни мечты, ни любви».
И за душу Джима, за Человека в человеке Гельмгольц отдает последнее сокровище, трубу самого Джона Филиппа Сузы! Отдаёт на растерзание озлобленному и обиженному на весь свет мальчику и в Дар ему. Ведь «раз уж мир обошелся с тобой так подло, он заслуживает, чтобы эта труба погибла»! Но даже такой поступок не убеждает Джима. Это просто-напросто повод, чтобы содрать с сироты последнюю любовь, единственное сокровище – сапоги, закрывающие слабые ноги и израненную душу. Джим принимает трубу совсем не как сокровище, как слабое утешение от жестокого мира, как насмешку перед смертью. И так же равнодушно он ее отдает по первому требованию своего первого мучителя (Квинна). Но Учитель ударяет трубу о край стола и передаёт «искорёженный кусок металла» Квинну! Здесь происходят сразу три невероятных превращения. «Толстый добряк» на наших глазах становится холмом, вулканом, из чрева которого, «сметая все преграды», вырываются «ужаснейшие, святотатственные» слова: «На черта нужна такая жизнь!» На угрюмом лице одинокого человека» Квинна мелькает «что-то похожее на проблеск надежды», а глаза Джима оживают: «их затопило жалостью и тревогой».
Только жертва Гельмгольца открывает Душу! Факт того, что он, Джим, кому-то нужен, поражает мальчишку. За сироту можно безжалостно сломать музыкальную реликвию! Для учителя, для истинного Учителя, совсем не важно, какой Ученик, за любого, даже самого плохого, нужно жертвовать любыми сокровищами, даже самыми великими:
Дорога Света – самый сложный путь:
Веди их к Правде, разрывая грудь,
За каждого подонка, как за брата…
И каждый день, как с чистого листа:
В карманах ваших вечно пустота,
Герои! Честь всегда бежит от злата!
Таков смысл существования живых Свечей со светлой Мечтой. С мечтой, которую делают Души, которая сама делает Души, а не с той, которую делают заляпанные грязью, громыхающие, бездушные машины. Пусть холм за рестораном сровняли с землей, зато с другого холма, с холма-Человека (у Джим теперь «человеческие» глаза, а не «равнодушные и холодные, как у устрицы», какими они были в самом начале Пути) успел увидеть рассвет жизни новый Человек. Не случайно в финале рассказа звучит музыкальное произведение «Голоса весны», и в оркестре Маэстро уже играет Джим… Пронзительно звучат слова Дирижёра, с которыми он обращается к музыкантам и к нам и в которых сформулирована главная задача каждого Учителя: «Наша цель — сделать мир более прекрасным, чем он был до нас. Это сделать можно. И вы это сделаете».
Не искрометный юмор, а обнажённую Душу человеческую, не злую сатиру, а добрую мечту, не лихо закрученный фантастический сюжет, а «прямую» музыкальную партию Жизни показал мне Курт Воннегут. Для писателя-фантаста настоящей фантастикой здесь оказалась победа Света. Такая близкая и истинная, совсем не научная, а музыкальная. Если Бог есть, то Его ангелы – музыканты, а серафимы – дирижеры. Такие Наставники, как Гельмгольц. Помните, что «мы родились для того, чтобы помочь друг другу прорваться в жизни».
Выключите лампы, зажгите Свечи!
Список литературы
1. Воннегут К. Колыбель для кошки. – Кишинев: Литература артистикэ», 1981.
2. https://esquire.ru/
3. http://mm6world.ru/differ/7_fan2.htm (сонеты Л. Бондаря «Во славу Эрафии»)
+10