От матушки Ленинград сыночку Санкт-Петербургу

Был дождливый серый будний день. В такое время обычно у всех плохое настроение, хочется закрыться в комнате и думать о чём-то своём. По улице шли люди с зонтиками, прикрывая ими свои грустные лица.

 

 

 

Вдруг улица стала ярче. Как гром среди ясного неба из-за угла вышел один господин в ярко-желтом костюме и черных ботинках. Он шёл без зонта. Мужчина поднял лицо к небу и чему-то улыбнулся. На вид ему едва ли можно дать и сорок лет: в его счастливых глазах играли оттенки молодости. Прохожие проводили господина восхищенными взглядами. Он свернул на другую улицу, и вокруг снова потемнело.

 

 

 

Этого господина звали Питером. Родителей своих он не знал, рос сиротой. Своё детство провёл в деревне Лаврово, воспитывался старушкой, которая умерла, когда ему исполнилось 12 лет. В школе учился прилежно, обладал природной смекалкой и стойким духом. Переехал в Москву. Поступил в университет, выучился, устроился на работу и получил служебную квартиру. Это всё, что он сам мог сказать о своей жизни.

 

 

 

Застали мы его как раз в тот момент, когда он шёл домой. Зайдя в свою квартиру, Питер снял свой мокрый желтый пиджак. Он прошёл в комнату, сел на диван и задумался. Думал о своём одиночестве. «Кто же я такой вообще? Что дальше делать?» — эти вопросы читались на его величественном лице.

 

 

Его размышления прервал стук в дверь. Питер вскочил от неожиданности: к нему редко кто приходил. Он побежал скорее открывать. Питер отпер дверь и увидел на своём пороге девушку приятной наружности. Она, улыбаясь, произнесла:

 

— Здравствуйте! Я почтальонка. Вы – Санкт-Петербург?

 

— Добрый день! Нет, меня Питером зовут.

 

 

— Правда? Наверное, не тот адрес мне дали. Простите за беспокойство, — сказала девушка, собираясь уходить.

 

— Подождите, пожалуйста, — попросил Питер. – А что Вы хотели?

 

 

— Меня попросили отдать Вам письма Вашей матушки. Но оказалось, что я ошиблась адресом, — с сожалением проговорила почтальонка.

 

— Матушки? – удивленно спросил Питер. – Я никогда не знал своей матери. Вырос сиротой. Можно глянуть на письма? Вдруг они действительно для меня.

 

— Да, конечно, держите, — сказала девушка и достала два желтых треугольника из сумки.

 

 

 

Питер взял письма и с благодарностью взглянул на почтальонку:

 

— Может быть, зайдете ко мне в квартиру? Что ж на лестничной клетке-то стоять.

 

— Неудобно как-то, — скромно ответила девушка.

 

— Как Вас зовут? – неожиданно для себя спросил Питер.

 

— Оля.

 

— Ольга, проходите. Чай попьём, — улыбнулся Питер.

 

— Хорошо.

 

 

 

Они зашли в квартиру. Пока Ольга снимала пальто, Питер поставил чайник.

 

— А откуда у Вас эти письма? – спросил он.

 

— Недавно на почту пришла целая коробка фронтовых писем из деревни Лаврово, куда эвакуировали жителей города, окруженного немцами. Я думаю, что туда отправляли письма оставшиеся в осаде горожане. Они ведь не знали, куда везут их родных.

 

— Вы думаете, что женщина, которая написала это письмо, была жительницей этого осажденного города?

 

— Полагаю, что так.

 

 

 

Они присели на диван. Ольга развернула первый треугольник и протянула его Питеру:

 

— Прочтёте вслух?

 

— Да, конечно, — ответил Питер и стал жадно бегать глазами по строчкам. – Написано: «От матушки Ленинград сыночку Санкт-Петербургу». Дата письма — февраль 1942 года.

 

— Читайте же скорее! Очень интересно.

 

 

 

И Питер принялся читать: «Привет, дорогой сыночек! Родной мой Санкт-Петербург! Пишет твоя родная матушка, имя которой ты, наверняка, даже и не знаешь. Если читаешь это письмо, то меня уже давно нет в живых. Я не видела тебя с 8 сентября 1941 года – дня твоего рождения — уж и не увижу никогда. Но я пишу это письмо, чтобы ты никогда не чувствовал себя брошенным. Знай: я всегда буду рядом».

 

 

 

— Господи, это же моя дата рождения! Выходит, что моя матушка – Ленинград? – воскликнул Питер.

 

— Значит, я не ошиблась, — улыбнулась Ольга. – Вас действительно зовут Санкт-Петербургом!

 

— Как же так?

 

— Читайте дальше, Санкт-Петербург, прошу!

 

 

 

Питер продолжил чтение: «Самым лучшим мгновением моей жизни было твоё рождение, Санкт-Петербург! Это имя я придумала еще до твоего появления на свет — в честь прапрадедушки, который был очень известной личностью (люди даже поговаривают, что он видел самого Петра Великого!). Мне казалось, что я по-настоящему познала счастье только тогда, когда взяла тебя, такого беспомощного и маленького, на руки. В твоих блестящих глазах угадывалось величие. Надеюсь, что ты станешь именно таким. Нет, даже не так! Я знаю, что ты уже сейчас именно такой – великий!

 

Смерть уже тогда стучалась в мою дверь и не хотела ждать. Как я плакала, дорогой мой! Казалось, что моё сердце, и без того уже на грани остановки, замрёт раньше положенного времени. Перекрестив тебя и прочитав молитву, передала тебя в руки медсестры. Ты заплакал. Я поцеловала тебя в лоб — в первый и последний раз… Ты повзрослел уже в первый день своей жизни, даже не видя ничего, кроме белых стен больницы.

 

Дверь за медсестрой закрылась, а я принялась молиться и плакать, плакать и молиться. Упиваясь слезами, произнесла: «Храни тебя Бог, Санкт-Петербург!» Я помню все детали этого ужасного дня.

 

Пока я жива, хочу рассказать тебе о страшных событиях моей жизни. Читай и запоминай всё, что сейчас напишу».

 

 

Здесь Питер прервал чтение. Он тихо всхлипнул и постарался отвернуться от Ольги, чтобы она не видела его слёз.

 

— Держитесь, — проговорила девушка и взяла его за руку.

 

 

 

Питер слегка улыбнулся и принялся читать дальше: «В день твоего рождения на наш родной город напали немцы, и мы оказались в окружении. Враги отрезали все пути спасения, разрушили продовольственные склады. На улицах и в домах не было света, а о горячей воде вообще пришлось забыть.
Мне, семнадцатилетней девушке, пришлось несколько месяцев без отдыха работать на заводе. На таких юных ребятах, как я, держалось всё производство. Я забыла, как выглядел наш дом, потому что не была в нем с начала блокады до декабря 1941 года: после рабочего дня у меня не оставалось сил дойти туда, и я ночевала в цехе. Всё это время ты жил в больнице. Я каждый день молилась за тебя, сыночек!

 

В январе мою бригаду отправили убирать трупы жителей с улиц города. Я не могла без слёз взглянуть на окоченевшие тела. Каждый день тысячу раз видишь смерть и перестаешь этому удивляться, словно это становится частью будней. Хотя, так оно и было. Но сердце, сердце-то моё не железное! Вся сущность противилась принимать такое настоящее. Ежедневно над нашим городом проносились истерические крики людей, которые знали, что такое смерть. Все голоса, сливаясь воедино и нависая вечной туманной дымкой, молили о спасении.

 

Я слишком часто ощущала на себе леденящее дыхание смерти. Лица умерших смешались в моей голове в черное ужасающее пятно, но одно детское личико отпечаталось в памяти. Я увидела, что кожа ребёнка была мертвенно-голубого цвета. Глазки были прикрыты, а на губах застыли звуки плача. На вид ему было меньше года, совсем малыш. Боже, ведь на его месте можешь оказаться и ты! «А вдруг это действительно ты?» — с таким вопросом я ринулась к трупу ребёночка. Даже не заметила, что рядом с ним лежала женщина. Когда я подошла к телу, она из последних сил схватила меня за ногу и пролепетала срывающимся голосом: «Похорони моего Петеньку». Я схватила её холодную руку и поцеловала. Она слабо улыбнулась, упала в снег и закрыла глаза. Мне показалось, что она пытается уснуть, и я начала ее поднимать, но женщина не пыталась привстать. Её голова безжизненно наклонилась в сторону.

 

На следующий день я пошла в ту больницу, где мне пришлось тебя оставить. Перекрестившись, ступила на порог отделения. В здании было очень много раненых людей: они лежали в коридоре, в палатах… Хоронить трупы уже не успевали. Я спросила у проходящей мимо медсестры, как можно найти новорожденное дитя.
—

Никак, — ответила она. – Мы всех малышей отправляем по льду Ладожского озера, чтобы хотя бы они могли спастись. Вашему ребенку почти 5 месяцев, он точно на Большой земле.

 

— Мальчик мой, как ты там сейчас? – прошептала я.

 

Держась за стенку и обливаясь слезами, вышла из больницы.

 

Вдруг мне послышался громкий свист взрывающегося снаряда, который упал недалеко от больницы. Следующий упал совсем рядом со мной. Взрыв. Сугробы разлетелись в разные стороны. Я почувствовала резкую боль в животе и как можно сильнее прижала к нему руки. На снег капала кровь. Моя кровь. Ноги подкосились, и я рухнула в снег.

 

Чернота.

 

Очнулась в какой-то незнакомой комнате. Огляделась: я лежала на старой кровати, а вокруг было пыльно и грязно. Теперь так выглядели все комнаты, потому что не было сил даже убраться. Люди ложились спать с одним единственным желанием – проснуться.

 

Мой правый бок был аккуратно перебинтован. Из раны немного сочилась кровь. Голова кружилась и болела.

 

Из соседней комнаты послышался шум. Я попыталась встать с постели, но от бессилия упала рядом с кроватью. Подняв глаза, увидела, что ко мне бежит низенькая старушка.

 

— Что ты, доченька? Зачем встала-то! – заботливо сказала она мне.

 

— Идти мне надо, бабушка.

 

— Куда ты собралась! Голову поднять не может, а все куда-то бежит. Тебе отлежаться надо. Пойду принесу тебе кусочек золота нашего местного – корочку хлебушка — да воду погрею, кипяточка попьешь, замёрзла же, — очень быстро проговорила старушка и, хромая, поспешила в соседнюю комнату, где что-то долго искала и стучала посудой.

 

 

 

Через несколько минут она вернулась со слезами на глазах:

 

— Дочка моя умерла вчера. Так же, как и ты, пошла в больницу и не вернулась: снаряд взорвался рядом с ней. Больно уж она на тебя была похожа. А тебе повезло очень. Я нашла тебя рядом со своей доченькой. Она не дышала, а ты ещё боролась со смертью. Добрые люди помогли донести тебя до моего дома. Вот, теперь ты здесь.

 

 

 

— Спасибо Вам, бабушка, — слабым голосом сказала я. – Вы мне жизнь спасли.

 

— Да ладно тебе, прекрати. На моём месте каждый бы так поступил, — спокойно ответила старушка, утирая слёзы.

 

«Вот она какая, материнская любовь – жертвенная!» — подумала я, а вслух сказала:

 

— А у Вас нет листа бумаги и чернил? Мне письмо сыну нужно написать.

 

— Для такого дела найдем, — ответила бабушка и вышла в соседнюю комнату. Через пять минут она принесла несколько мятых листов бумаги и такой же конверт. Чернила она хранила в запыленном шкафу на самой верхней полке. Она ловко достала эту ценную баночку и подала мне. – Пиши, дочка.

 

— Храни Вас Бог! – ответила я и поцеловала морщинистую руку этой доброй женщины.

 

 

 

И вот теперь я пишу тебе это письмо на той самой мятой бумаге теми самыми драгоценными чернилами. Сын, если ты это читаешь, то знай, что вскоре я погибну — либо от голода, либо от взрыва снаряда. Мне никогда не обнять тебя. Жестокие немцы! Сколько людей погубила их жажда захватить мир! Перечитай мою историю еще раз и расскажи её своим детям, соседям, детям соседей, своим внукам, внукам соседей, обычным прохожим, целому миру – всем расскажи, мальчик мой! Все должны знать, к чему приводит война!

 

 

 

Кажется, пришёл конец моей истории. Помни мой рассказ. Не забывай и меня, свою матушку. Дай Бог, это письмо когда-нибудь попадет в твои руки. Прощай!
С огромной любовью, твоя матушка Ленинград».

 

 

— Дал Бог, попало твоё письмо в мои руки, матушка, — как бы разговаривая с самим собой, тихо промолвил Питер. – Значит, погибла моя матушка?

 

— Подождите, не делайте поспешных выводов, — засуетилась Ольга. – Есть же еще второе письмо.

 

 

 

Девушка протянула желтый треугольник Питеру.

 

— Февраль 1944 года, и подпись всё та же: «От матушки Ленинград сыночку Санкт-Петербургу». Она жива! – радостно воскликнул он.

 

— Вот видите, а Вы переживали.

 

 

 

Питер начал читать:

«Здравствуй, сынок! Любимый мой Санкт-Петербург! Последнее своё письмо я написала ровно два года назад. Почему так долго от меня не было ни весточки? Я с минуты на минуту ждала своей голодной смерти. Во мне умирала надежда на спасение. Но мы выстояли, выжили, вытерпели! 27 января 1944 года над нашим городом прогремел праздничный салют, ставший символом освобождения. Я смотрела на него, а в моих глазах горела «Искра». По душе разливалось тепло. Я была готова расцеловать весь мир! Все выжившие жители, которые толком и на ногах стоять не могли, готовы были сейчас же бежать на Большую землю. Крики «Ураааа!» перекрыли грохот от залпов салюта. Мы отдали городу все свои силы, а теперь радуемся словно сумасшедшие. Вот, как мы были счастливы!

 

Рядом со мной стояла та самая старушка, которая спасла мою жизнь в январе 1942 года. Я обняла её и поцеловала. Мы расплакались от счастья. В это мгновение нам казалось, что теперь начинается новая лучшая жизнь.

 

— Тебе предстоит найти сына, — сказала старушка. – Как только мы поможем восстановить город, отправляйся в ту больницу, куда везли по Дороге жизни всех новорожденных.

 

— Да, конечно. Я обязательно найду своего сына! Слышишь, Санкт-Петербург? Скоро мы обязательно увидимся, и, глядя в твои светлые глаза я скажу, как сильно тебя люблю! Твоя счастливая матушка Ленинград».

 

— Не нашла меня матушка-то, — грустно сказал Питер.

 

— У меня есть знакомые в архиве. Мы её обязательно найдем! – попыталась успокоить Ольга.

 

— Спасибо Вам, Ольга! Вы придали смысл моей жизни!

 

Молодые люди пили чай и разговаривали до позднего вечера.

 

 

Прошёл месяц. Ольга помогла найти Питеру Ленинград. Женщина жила в Москве. Санкт-Петербург вместе с девушкой направился по адресу, который им дали в архиве.

 

 

 

Они нашли нужную квартиру и постучались. Им долго не открывали, но через некоторое время послышались тяжелые шаги. Дверь отворила женщина. Она была не очень стара, но за её морщинами скрывалась тяжелая трудовая жизнь. Глаза женщины показались Питеру знакомыми, словно до этого мгновения он видел их тысячи раз. Санкт-Петербург протянул ей два потрепанных треугольника и сказал:

 

— Здравствуй, матушка!

 

Женщина даже не взглянула на письма: сердце подсказало ей, что этот господин её не обманывает. Она бросилась в объятья сына.

 

— Я знала, что ты найдешь меня, Санкт-Петербург! – кричала Ленинград, обливаясь слезами.

 

Она смотрела на сына влюбленными глазами — глазами, полными величия и счастья. Ленинград словно помолодела на несколько лет, морщины её разгладились.

 

 

 

Питер тоже плакал. Оля, стоя в сторонке, широко улыбалась. Санкт-Петербург подошёл к девушке и крепко-крепко обнял её:

— Что бы мы делали без тебя, Оленька!

 

Девушка улыбнулась и обняла Питера в ответ.

 

Через полгода Питер и Ольга поженились.

 

 

В 1991 году умерла матушка-Ленинград. Санкт-Петербург и Ольга, обнявшись, стояли над её могилой. Около них стоял маленький мальчик – их сын. Он крепко сжимал руку матери и плакал. На руках Питер держал малышку – свою дочь. Санкт-Петербург, сдерживая слезы, произнёс:

 

— Не бойся, матушка! Я расскажу твою историю своим детям, соседям, детям соседей, своим внукам, внукам соседей, обычным прохожим, целому миру – всем расскажу! Все должны знать, к чему приводит война!

 

Фотографии их открытых источников интернета.